Неточные совпадения
Наконец в газетах появился известный рескрипт генерал-губернатору Западного края. Полковник Гуслицын прислал Пустотелову
номер «Московских ведомостей», в котором был напечатан рескрипт, так что, по-настоящему, не оставалось и места для каких бы то ни было сомнений.
В квартире
номер сорок пять во дворе жил хранитель дома с незапамятных времен. Это был квартальный Карасев, из бывших городовых, любимец генерал-губернатора князя В. А. Долгорукова, при котором он состоял неотлучным не то вестовым, не то исполнителем разных личных поручений. Полиция боялась Карасева больше, чем самого князя, и потому в дом Олсуфьева, что бы там ни делалось, не совала своего носа.
В восьмидесятых годах прошлого века всемогущий «хозяин столицы» — военный генерал-губернатор В. А. Долгоруков ездил в Сандуновские бани, где в шикарном
номере семейного отделения ему подавались серебряные тазы и шайки. А ведь в его дворце имелись мраморные ванны, которые в то время были еще редкостью в Москве. Да и не сразу привыкли к ним москвичи, любившие по наследственности и веничком попариться, и отдохнуть в раздевальной, и в своей компании «язык почесать».
Мари с сынком занимала один большой
номер, а
генерал помещался рядом с ними в несколько меньшем отделении.
Но камергера это не остановило, он стал рассыпаться пред Миропой Дмитриевной в любезностях, как только встречался с нею, особенно если это было с глазу на глаз, приискивал для
номеров ее постояльцев, сам напрашивался исполнять небольшие поручения Миропы Дмитриевны по разным присутственным местам; наконец в один вечер упросил ее ехать с ним в театр, в кресла, которые были им взяты рядом, во втором ряду, а в первом ряду, как очень хорошо видела Миропа Дмитриевна, сидели все князья и
генералы, с которыми камергер со всеми был знаком.
Когда я вернулся в двенадцатом часу в наш общий
номер, Тит опять прыснул и стал расспрашивать: «Ну, что? Как сошел парадный визит? Как
генерал? Чем угощали? О чем говорили?.. Отчего у тебя кислый вид?..» Я должен был признаться, что вечер прошел для меня довольно скучно. Старый
генерал был приветлив, даже слишком. Он завладел мною целиком, много расспрашивал о дяде и отце, рассказывал военные анекдоты и в заключение усадил играть в шахматы.
Наши в отеле занимают два
номера; у них четыре комнаты. Первая — большая — салон, с роялем. Рядом с нею тоже большая комната — кабинет
генерала. Здесь ждал он меня, стоя среди кабинета в чрезвычайно величественном положении. Де-Грие сидел, развалясь, на диване.
Проходя мимо генеральского
номера, я встретил нянюшку и осведомился о
генерале.
Не успел я войти в отель, как швейцар и вышедший из своей комнаты обер-кельнер сообщили мне, что меня требуют, ищут, три раза посылали наведываться: где я? — просят как можно скорее в
номер к
генералу.
— То-то, plaisir. Смешон ты мне, батюшка. Денег-то я тебе, впрочем, не дам, — прибавила она вдруг
генералу. — Ну, теперь в мой
номер: осмотреть надо, а потом и отправимся по всем местам. Ну, подымайте.
Его любимый
номер, который он сейчас и разыгрывает, — это полковой смотр, производимый строгим
генералом Замошниковым.
Ночью, перед заутреней, приехал в Л—скую пустынь какой-то
генерал и требовал себе лучшего
номера в гостинице.
Сон был без сновидений, но пробуждение было еще ужаснее. Ужаснее всего было то, что люди могли быть так жестоки, не только эти ужасные
генералы с бритыми щеками и жандармы, но все, все: коридорная девушка, с спокойным лицом приходившая убирать комнату, и соседи в
номере, которые весело встречались и о чем-то смеялись, как будто ничего не было.
В третье королевство переметнулись. Проснулся это
генерал ни свет ни заря, — двужильный пес был, — кликнул Левонтия: «Подавай кофий». А королевич из своего
номера знак сделал — «затормозись на минутку».